Документалка о Фергюсоне: тяжелое восстановление после операции, детство в Глазго, хет-трик за «Рейнджерс», переход Кантона, требл

В конце мая состоялась премьера документального фильма «Сэр Алекс Фергюсон: Никогда не сдавайся». Почти двухчасовую картину снял младший сын тренера Джейсон, который всегда интересовался телевидением и на время оставил бизнес по организации мероприятий, чтобы посвятить себя работе над фильмом.

Идея задокументировать жизнь сэра Алекса появилась еще в 2016-м: тогда отец и сын за 18 месяцев записали более 70 часов аудиовоспоминаний. После того, как в мае 2018-го сэр Алекс пережил кровоизлияние в мозг, проект решили повторить уже в видеоформате. Работа с членом семьи придала видео уровень откровенности, которой вряд ли можно было ожидать от любого интервью с журналистом, а также открыло доступ к уникальному фотоархиву с кадрами молодого Фергюсона.

Сквозной темой фильма стала реанимация и последующее восстановление, но большую часть времени тренер вспоминает лучшие моменты своей жизни. Разговора о современном «Юнайтед» здесь почти нет – только детство в Глазго, неудачная игроцкая карьера в «Рейнджерс», тренерский триумф с «Абердином», долгое построение успеха с «Манчестер Юнайтед» – и величайший матч в жизни Фергюсона.

Дария Конурбаева посмотрела фильм (доступен в онлайн-кинотеатре Amazon Prime) и пересказывает самые яркие моменты.

В больнице Фергюсон больше всего боялся потерять память

В многочисленных интервью, приуроченных к выходу фильма, сэр Алекс неоднократно повторял: память – едва ли не самое ценное, что есть у него в жизни. Поэтому сын Джейсон, который интервьюировал отца, начинает съемки с короткого блица.

– На какой улице находился дом, в котором ты родился?

– Шилдхолл Роуд.

– Дата вашей свадьбы?

– 12 марта 1966-го.

– Кто забил первый при твоем тренерстве гол за «Манчестер Юнайтед»?

– Йон Сивебек.

– Даты рождения твоих сыновей?

– Ты и твой брат, Джейсон и Даррен – 9 февраля 1972-го. Марк – 18 сентября 1968-го.

– Название туристического агентства, которое помогало организовывать поездки для «Абердина»?

– Harry Hynds.

– Что ты помнишь о субботе, 5 мая 2018-го?

– Абсолютно ничего.

Съемок самого инцидента, конечно же, нет, но в архивах сохранилась запись Джейсона с диспетчерской скорой помощи. В ней он, как позже признается, впервые называет отца полным именем (Александр Фергюсон) – в надежде сохранить случившееся в тайне от таблоидов.

– Скорая помощь. Пациент дышит?

– Да.

– Скажите мне, что именно произошло.

– Мой отец чувствует себя не хорошо. Он упал и не может подняться. Доктор сказал, чтобы мы сразу звонили в скорую.

– Я организую для вас помощь прямо сейчас. Скажите, что именно случилось?

– Я не знаю, моя мама не видела момента. Но ему не хорошо.

– Сколько ему лет?

– 76.

– Как вас зовут?

– Джейсон.

– Как зовут вашего отца?

– Александр Фергюсон.

Приехавшие врачи моментально оценили состояние экс-тренера.

«Доктор сказал: «Мистер Фергюсон, я боюсь, у вас случилось кровоизлияние в мозг. Мы должны доставить вас в Salford Royal Hospital как можно быстрее для операции», – рассказывает Джейсон. – И отец обхватил голову руками: «Ох!.. Я надеюсь, ничего не случится с моей памятью!» Он вдруг начал рассказывать случайные истории. Единственная связь между ними была в том, что они все случились много лет назад. Я думаю, он рассказывал их, чтобы убедить себя, что он все еще помнит».

В памяти сэра Алекса осталось только самое начало того злополучного дня: «Помню, как я упал, а после этого – пустота. Все просто остановилось».

Лечащий врач Надир Ибрагим объясняет ход операции: «Когда мы вскрыли череп, увидели большой сгусток крови. Но если перерезать этот сосуд, то часть мозга умрет. И иногда приходится просто надавить на тромб – и ждать. Я помню, как мы ждали, и ждали, и ждали. И вскоре кровотечение остановилось. Мозг начал перезапускаться и реагировать».

Тренер признается, что очень хорошо осознает свою удачливость: «В тот день в больнице было пять пациентов с повреждениями мозга. Трое умерли. Я знаю, как сильно мне повезло».

Несмотря на успешность операции, Фергюсону предстояло долгое восстановление. Особенно сложно ему давалось общение с людьми и сдерживание собственной эмоциональности. Когда в больнице к нему разрешили зайти жене Кэти (о ней в фильме будет еще много историй), она увидела, как сильно мужа расстраивает собственная слабость: «Я сказала ему, что если он не успокоится, то мне придется уйти. Если он расстраивается, это только вредит его восстановлению. Ему нужно было оставаться максимально спокойным, особенно в первые часы после операции».

Через несколько недель быстрый прогресс с восстановлением вдруг застопорился. В один день у Фергюсона пропал голос: «Когда доктор приехал, я плакал, потому что чувствовал себя беспомощным. Больше всего я боялся, что потеряю память, что стану обузой для своей семьи, буду просто сидеть в доме, не узнавая ни детей, ни жену.

Доктор дал мне ручку и блокнот и сказал: пиши. Имена родных, друзей, составы команд, которые ты тренировал. И я начал писать, и писал достаточно долго.

Сейчас смотреть на этот лист страшно. Это просто бессвязный поток, в котором я повторял слова: «Запомнить, запомнить, запомнить!..»

Через 10 недель после операции, когда сэр Алекс окреп, он с помощью сына продолжил записывать на диктофон самые разные воспоминания (идея фильма появилась именно тогда, но судя по внешнему виду Фергюсона, его снимали существенно позже).

Одновременно тренера уговаривали приехать на первый матч «Юнайтед» в сезоне-2018/19, но доктора и сэр Алекс решили, что это будет слишком большим потрясением.

Он впервые вернулся на «Олд Траффорд» лишь через 20 недель после инцидента, в сентябре-2018 на матче с «Вулвз».

И, кстати, почти не пропускал матчи команды в пандемию и даже полетел с «Юнайтед» на финал Лиги Европы.

Фергюсон рос в промышленном районе Глазго и защищал младшего брата от хулиганов

Самое яркое воспоминание из детства сэра Алекса – парк в Глазго, куда мать водила его гулять. Он находился у реки: «Прямо напротив нас была судостроительная верфь. Мы жили в ее тени, и ветер постоянно налетал с этой чертовой реки Клайд. Мой отец работал там более 40 лет. Это часть и моей истории.

Как тренер я часто лежал в кровати и думал о том, что могу сказать своим игрокам, какие темы могу поднять, чтобы повлиять на них. Я говорил о шахтерах, кораблестроителях, сварщиках – людях, которые вышли из низов. И я спрашивал: «Чем занимался твой дед? А твой отец?» Я хотел вырастить в них ощущение, что это наследие – это часть их. И они должны показать это.

Наше происхождение важно, это часть нашей личности. Я вырос в Говане (район Глазго возле судостроительных заводов), я мальчик из Гована. И я любил это, потому что район бурлил и жил. Люди продавали фрукты с тележек, самые разные вещи случались на улицах.

Но была и другая сторона. Иногда ты сталкивался с людьми из других районов, из суровых районов. Часто мне приходилось защищать своего брата Мартина.

Был мальчик, который запугивал Мартина. Мы пошли к дому, его отец вышел к дверям: «Что ты хочешь, сынок? – Я хочу видеть вашего сына, он задирает моего брата. – Это не мои проблемы» – и он закрыл дверь. Но я достал того на игровой площадке. Это был здоровый парень, понимаете? В общем… Он никогда больше не трогал Мартина».

Фергюсон не верил, что карьера в футболе сложится: в начале 1960-х напивался в барах, раз попал в тюрьму и чуть не эмигрировал в Канаду

В фильме сэр Алекс много рассуждает о своих корнях, а первая половина и вовсе переполнена архивными кадрами Глазго 1950-60-х. Проблемы социальных лифтов волновали его еще в юности: «У всех есть свои особенности. Кто-то уходит от проблем, а кто-то говорит: «Нет, я не буду с этим мириться». Когда я рос в Говане, большинство людей вокруг боролись за то, чтобы выбраться оттуда. Но снаружи на них давил капиталистский подход к рабочему классу: держать их там, не давая расти. И я был счастливчиком, потому что футбол был спасением. Я прорвался через него, прогрессировал».

Его отец, тоже Александр Фергюсон, смотрел за тем, как сыновья играют в футбол, ездил за ними на матчи и следил, чтоб накануне игр мальчики ложились спать вовремя.

«В какой-то момент клубы начали выходить на связь с отцом, чтобы подписать меня, – вспоминает Фергюсон. – Я всегда надеялся, что это приведет меня к «Рейнджерс». Я был огромным фанатом, жил прямо за стадионом. Но позиция отца была неизменной: сначала ты пройдешь рабочую практику, а уже потом можешь уделять футболу все свое время. Он старался защитить меня на случай, если с футболом не сложится. Но эта практика на заводе помогла мне вырасти и понять людей, их единство.

В апреле 1960-го случилась забастовка, и это был важный момент для меня. Было здорово находиться внутри: дело было не в отдельных людях, а в нас всех вместе. Мы были командой».

Фергюсон на забастовке (справа)

Параллельно с работой Фергюсон играл в футбол за «Сент-Джонстон»: «Трижды в неделю я ездил на север, это был кошмар (от Глазго до Перта – около 100 км). Я возвращался домой в час ночи, вставал в 6.

Футбол при этом не очень радовал, я не всегда выходил в старте и чувствовал, что моя карьера может рухнуть. И я начал… Как бы это сказать… Я немного сошел с рельсов. Ходил по барам, знаете, даже в пятничные вечера перед играми.

Мой отец спрашивал: «Куда ты собрался? – На танцы. – Но у тебя игра завтра! Ты не можешь идти веселиться накануне матча! – Я все равно буду в запасе». В этот момент мы немного отдалились и не разговаривали 2 года, между 1961-м и 1963-м.

В один вечер я пошел в бар и сильно напился. Все закончилось дракой, я попал в тюрьму. В суде меня оштрафовали на три фунта (порядка 60 фунтов или 6300 рублей сейчас). Я оказался паршивой овцой в тот момент жизни. Я всегда жалел о том периоде: при всех возможностях я просто сдался».

Когда казалось, что в футболе не осталось никаких возможностей, Фергюсон взял бумаги для оформления эмиграции в Канаду. В 1960-е работала специальная программа для сталелитейщиков из Шотландии, позволяющая довольно быстро уехать в большие индустриальные города Канады. Алекс заполнил все формы, был готов уехать, но случилась самая важная игра в его жизни.

«В декабре 1963-го нам предстояла очередная игра, я снова мог оказаться в запасе и просто не хотел ехать в Перт ради этого. Попросил девушку моего брата позвонить тренеру, представиться моей мамой и сказать, что у меня грипп. Но дома мама сорвалась на меня: тренер прислал ей телеграмму «я знаю, что это были не вы по телефону». Она отправила меня звонить и извиняться перед тренером. В разговоре я прижимал носовой платок к лицу, все еще притворяясь, что у меня насморк. Тренер ответил: «В твоих интересах завтра быть в отеле. Ты играешь против «Рейнджерс».

Я приехал на игру – и забил три».

Алекс стал первым человеком, который сделал хет-трик на «Айброксе». После матча больше всего ему хотелось вернуться домой и поговорить с отцом: «Я ходил, как горделивый индюк, конечно, после того матча: «Что ты думаешь, папа? – Было неплохо, да». И затем он начал: «Это мой сын! Этот удар! Тот гол!» Мы снова начали общаться. Это изменило мою жизнь. С тех пор я часто говорю людям: не упустите большую возможность. Возможно, она будет единственной в вашей жизни. В тот момент я пообещал себе, что посвящу свою жизнь футболу».

С женой Кэти они познакомились на фабрике. Из-за религиозных разночтений паре пришлось жениться в муниципалитете, а трансфер в «Рейнджерс» чуть не сорвался

Когда Алексу было 22, друг сказал ему, что на фабрике появилась новая девушка. Дальше фильм дает нарезку из их отдельных интервью:

– Я просто увидела, как он проходил мимо….

– Я получил травму на футболе и ходил с пластырем на половину лица. Она подумала, что я или гангстер, или боксер….

– Да, я думала, что он бандит. Вскоре выяснилось, что нет – футболист, но для меня это была не очень большая разница.

– Я позвал ее в кино.

– Он купил коробку конфет, и сам же их все съел. И подарил мне свежий выпуск газеты. Это было наше романтическое свидание.

– Мы сблизились, и я довольно быстро влюбился. Но она была католичкой. Моя мама католик, отец протестант, и мы воспитывались в протестантской этике.

– Это вызывало проблемы в те годы.

– Глазго – это город, поделенный пополам. Протестанты и католики, «Рэйнджерс» и «Селтик».

– Мы решили, что будет не религиозная свадьба. Это было начало. Я ходила на работу, он ездил на футбол.

С футболом получалось все лучше и лучше, и вскоре Фергюсона позвали в «Рейнджерс»: «Я был невероятно взволнован, одел свой лучший костюм, отправился на «Айброкс». Просто невероятно. И этот огромный мраморный зал – просто фантастика! Мальчишка из Гована, которого подписал «Рейнджерс». Шотландский трансферный рекорд (65 тысяч фунтов)!..»

Правда, религия жены чуть не лишила футболиста трансфера всей жизни.

«Когда я подписывал контракт, один из директоров спросил меня о Кэти. Он сказал: «Я должен спросить о твоей жене, она католичка? – Да. – Вы женились в церкви? – Нет, в городском офисе. – А, тогда ладно». Я знаю, что должен был прямо тогда сказать ему отвалить. Но когда ты с детства болеешь за «Ренджерс», мечтаешь играть за них, то ты готов иногда терпеть такую ерунду. Но в тот момент я подвел себя, подвел свою жену, что еще важнее».

И Алекс, и Кэти описывают его время в «Рейнджерс» как одно из самых сложных для семьи. А затем случился финал Кубка Шотландии-1969. «Рейнджерс» против «Селтик», 132 тысячи человек на трибунах – и Алекс Фергюсон, «девятка» «Рейнджерс».

«Селтик» выиграл 4:0. Фергюсона обвинили в пропущенном голе: «Я был частью команды, которую просто размазали».

Больше за «Рейнджерс» он не сыграл. Его отправили в молодежную команду, и он до сих пор считает – не только из-за неудачи в Кубке, но и потому что он женился на католичке.

«Абердин» тренировался на парковках и пляжах, потому что у клуба не было своей базы. А затем выиграл чемпионат Шотландии, впервые за 15 лет отобрав трофей у «Рейнджерс» и «Селтика»

Неудача в любимом клубе детства заставила Фергюсона по-другому посмотреть на футбол: «Я начал сомневаться в тренерских решениях и впервые задумался, почему они делают свою работу именно так. Я вдруг понял, что тоже могу заняться тренерством».

Три с половиной года он был тренером на полставки в «Сент-Миррене», и в 37 лет получив предложение от «Абердина» стать полноценным главным тренером, естественно ухватился за него.

Абердин называют гранитным городом или серебряным городом у моря. Экс-игрок «Абердина» Гордон Стракан рассказывает, что до прихода Фергюсона клуб не стремился к чемпионству: «Фанаты были рады, если мы завоевывали трофей раз в 6 лет: Кубок Лиги или Кубок Шотландии. Это считалось за успех! Многие футболисты играли просто ради зарплаты, но никто и не мечтал выиграть лигу».

У «Абердина» не было тренировочной базы, и клуб тренировался в парке у стадиона. По воспоминанием игроков, это было не очень удобно: перед началом тренировок приходилось убирать собачьи отходы с газона. Иногда занятия переносили на парковку у арены или на пляж, но у моря приходилось заканчивать, когда прилив подступал к воротам.

Такая ментальность не нравилась Фергюсону: «Когда мы впервые сыграли на «Айброксе», то вырвали ничью на последних минутах. Игроки праздновали, прыгали по раздевалке, но я удивлялся: «Погодите, что вы празднуете? Это всего лишь ничья!» Для меня если не было победы – то это просто трата времени.

Вместо того, чтоб «привносить в команду ментальность победителей», я всегда предлагал проект, который бы работал – и приносил результат. Ты должен был заработать право стать игроком «Абердина» при мне. Тренировки, скорость принятия решений, уровень концентрации – если ты все делаешь правильно, то и твоя психология улучшается».

Проект сработал: в сезоне-1979/80 «Абердин» выиграл чемпионат – впервые за 15 лет трофей уехал из Глазго.

***

После чемпионства Фергюсон пригласил нового ассистента – Арчи Нокса.

«Господи, эти двое вместе – просто кошмар! – вспоминает Стракан. – Большинство тренеров работают в связке «плохой и хороший полицейский». Здесь же были «плохой и ужасный».

Работы становилось все больше, а времени на семью – все меньше. «Он не появлялся дома, не видел, как растут дети, – с сожалением рассказывает Кэти. – Футбол был его работой и жизнью». Чтобы удержать семью вместе, она с детьми переехала из Глазго на Север – Фергюсон до сих пор не может себе простить, что вынудил родных пойти на это.

Зато в работе случился главный успех в истории шотландского футбола. В четвертьфинале Кубка кубков «Абердин» обыграл «Баварию» 3:2, в полуфинале прошел «Генк» (5:2) и в финале готов был встретиться с «Реалом».

Финал проходил в Швеции, и большинство фанатов добирались туда на паромах. «Что вы будете делать после матча? – Напьемся. Будет праздновать. – А если проиграете? – Все равно напьемся».

«И мы были прекрасны в том финале», – ностальгирует Фергюсон, вспоминая победу (2:1).

После финала письма с поздравлениями приходили на север Шотландии со всей страны.

В том же сезоне «Абердину» предстояло сыграть финальную игру – в Кубке Шотландии против «Рейнджерс». «Абердин» выиграл 1:0, но после игры тренер был в ярости: «Мы были самой удачливой командой в мире: добиться результата при такой отвратительной игре. Миллер и Маклиш выиграли кубок для «Абердина». Мы не имеем права гордиться этим трофеем».

Для фильма он уточняет, почему неубедительная победа вызвала у него такой негатив: «Я хотел обыграть «Рейнджерс», всадить им нож в спину. Даже сильнее, чем доказать, что мы лучшая команда в Шотландии».

В Манчестере Фергюсон заполнил весь город скаутами и активно вмешивался в дела академии

Старт сезона-1986/87 стал для «Юнайтед» худшим со времен Второй мировой: после 13 матчей они шли на 19-м месте.

Рон Аткинс был уволен, и в ноябре 1986-го Алекс Фергюсон переехал в Англию. На первой пресс-конференции он сразу обозначил свои планы: «Мы не выигрывали лигу 20 лет. Это большое испытание для игроков «Юнайтед» и наша главная цель».

Отказаться от такого предложения было невозможно, и сэр Алекс с удовольствием вспоминает свои первые недели в Манчестере: «В мой первый день я побывал на «Олд Траффорд». Даже несмотря на пустые трибуны, я мог чувствовать атмосферу этого места! Воспоминания, успехи. Это место, где они создавали богов.

Что нужно сделать, чтобы привести клуб к успеху? Один из вариантов – выстроить систему молодежи. Это может быть дух, новый дух этого места. Я встретился с Брайном Уайтхаусом, тренером резервистов, и Эриком Харрисоном, тренером академии. На моей третьей или второй неделе в клубе я пришел смотреть их игру, и они были в шоке. Я не мог сдержаться, зашел в раздевалку, былв ярости. Тренеры, конечно же, были не очень рады такому. Эрик пришел ко мне в офис на следующий день: «Слушай, это моя работа. Никогда еще тренер не позволял себе так вмешиваться в нее. – Да, но ты никогда не встречал тренера как я».

У нас было всего 2 скаута! Нам нужно было заполонить весь город скаутами, которые бы просматривали весь город».

Через пару недель один из стюардов рассказал Фергюсону про паренька, который тренируется в «Сити», но фанат «Юнайтед»: «Невероятный, фантастический игрок. И мы ничего с этим не делаем». Сэр Алекс отправился смотреть на юного Райана Гиггза и был поражен: «Он просто танцевал на поле. Невероятно. Сбалансированный, талантливый. Он был глотком свежего воздуха, он был нашим будущим».

«Я заметил его по ходу матча, – признается Гиггз. – Тренер «МЮ», что он здесь делает? Такое никогда не случается».

Работа с молодежью не давала быстрых результатов, и Фергюсон оказался под критикой прессы и болельщиков

Несмотря на активное подписание молодых талантов, к концу 1989-го успехов первой команды все не было, и на трибунах «Олд Траффорд» появились баннеры, призывающие к увольнению Фергюсона: «Три года извинений и до сих пор хрень. Пока, Ферги».

Фанаты иногда даже звонили домой, угрожая жене и детям. Кэти рассказывает, как опасалась за свое психологическое состояние: «Меня все больше захватывала паранойя. Сороки выводили меня из себя. Знаете присказку: «Одна к печали, две к радости»? И если в день игры я видела только одну сороку, то начинала лихорадочно искать вторую».

Дети убеждали Фергюсона: «Нам не кажется, что ты сможешь добиться здесь успеха. Пап, мы не очень верим в тебя». Он же продолжал верить, что желанный результат близок.

К концу 1989-го «Юнайтед» находился на пятой с конца строчке таблицы.

Карьеру Фергюсона в Манчестере спас Кубок Англии, но и с ним все было не так просто. «Юнайтед» вышел в финал, но весь сезон тренер сомневался в своем голкипере. Джим Лейтон играл у него в «Абердине», в 1988-м его подписали в «МЮ», но вратарь все больше и больше ошибался. Финал Кубка Англии против «Кристал Пэлас» закончился со счетом 3:3, и на переигровку Фергюсон поставил в ворота Леса Сили: «Я должен был выбрать команду, которая выиграет кубок. Не думаю, что с Джимом мы могли бы это сделать».

«Юнайтед» выиграл Кубок, но Джим больше никогда не разговаривал с тренером.

Подписать в «Юнайтед» «несносного ребенка» французского футбола Фергюсона уговорил Платини

В начале 1990-х Эрик Кантона разругался с французской федерацией футбола и уехал в Англию. Французские газеты писали, что вспыльчивость игрока прямо пропорциональна его таланту, а сам Эрик в фильме признается: «Во Франции я потерял интерес к футболу.»

Фергюсон же увидел Кантона еще во Франции: «Я был на игре в Париже и сидел между Мишелем Платини и Жераром Улье. И внезапно Мишель спросил: «Почему ты не подпишешь Кантона? – Ну, за ним тянется определенная репутация?.. – Слушай, он отличный парень. Его просто нужно понять».

Когда я встретился с Эриком, то сказал себе: нам надо забыть прошлое. Я не собирался упоминать его поступки в прошлом, это не имело никакого значения. Что имело значение – что мы можем сделать здесь и сейчас. Я хотел дать ему возможность быть собой».

От союза эмоциональных и одинаково вспыльчивых француза и шотландца можно было ожидать чего угодно, но химия сработала в нужную сторону.

Эрик осознавал, что с ним может быть сложно: «Если я не чувствую себя свободным, то начинаю сходить с ума. Это происходит со всем в моей жизни. Фергюсон точно знал, что мне нужно, он был больше чем тренер: сильный человек, который мог справиться с таким как я.

Когда кто-то вроде Фергюсона дает тебе возможность проявить себя, ты должен заслужить эту свободу. И ты знаешь, как удачлив ты, получив ее. Поэтому я работал так упорно и делал все, что от меня требовалось. Я мог бы отдать свою жизнь за него. Я впервые в жизни ощущал себя на своем месте».

Партнеры по команде вспоминали, что к Эрику в клубе было особенное отношение. Гиггза разозлил инцидент с командным ужином, на который требовали жесткий black-tie дресс-код: «Я пришел с расстегнутой верхней пуговицей на рубашке, и тренер моментально подлетел ко мне: «Застегнись, ты представляешь «Манчестер Юнайтед». Эрик же зашел в белом костюме и в красно-белых кроссовках Nike. Я потирал руки, ожидая, как его разнесут. Но они просто обнялись, Фергюсон повернулся к нам и сказал: «Парни, это стиль».

Особенное отношение было оправдано: с Эриком клуб взял долгожданное чемпионство – впервые за 26 лет.

Дальше – два дубля подряд (чемпионство и Кубок Англии), успешные 1990-е в быстрой перемотке – и, конечно, ночь в Барселоне.

Требл – величайший момент в карьере Фергюсона

К концу 1990-х «Юнайтед» стабильно выигрывал Лигу и Кубки, но все сводилось к Европе. Сэр Алекс признается: отсутствие успеха в Европе вызывало у него тревожность.

Больших откровений о том финале в фильме нет: это просто пятиминутная эмоциональная нарезка моментов матча и последние мгновения, в которые камера держит план на тренере.

«Мы были лучшей командой, но никак не могли реализовать моменты, с которых всегда забивали. У них были свои большие шансы – но мы выстояли.

И тут резервный арбитр поднял табло: 3 добавленные минуты….

После первого гола вокруг был дурдом, просто дурдом! А мне вдруг стало смешно. Как будто сама судьба вдруг появилась рядом и сказала: «Это твой момент, Алик. Просто удержи его».

В самом конце я не смотрел за игрой. Просто пристально следил за судьей: когда же уже он будет подносить свисток ко рту?..»

После финального свистка Фергюсону пришлось быстро убежать на послематчевое интервью в подтрибунку, но и там особой аналитики не случилось: «Я не верю в это. Футбол, черт побери!»

В финале фильма он признает: ночь в Барселоне – величайший момент в его карьере.

PS Романтическое письмо жене из больницы

В больнице Сэр Алекс написал небольшое письмо Кэти: все, что хотел сказать жене – и почему-то не сказал раньше.

«Я горжусь тобой, Кэти, и твоей решимостью. Все эти годы ты проявляла невероятную силу, но мое сердце молится за жизнь. Я не сдаюсь. Я был слаб и одинок и скучал по тебе, по твоему свету. Мои сыновья и ты, я горжусь вами. Ты контролировала их и воспитывала, когда я был недоступен, слишком занят работой…»

Он признается: «Возможно, это письмо – извинение за всю мою жизнь. Кэти – причина всех моих успехов. Она многим пожертвовала, чтобы поддерживать меня на все 100%.

53 года в браке, и это говорит о многом. Много жертв, много терпения, чтобы быть замужем за мной».

Фото: кадры из фильма

Источник: www.sports.ru