Монолог Дугласа Сантоса: заново учился ходить после ужасного перелома, случайно стал защитником, теперь важен для «Зенита» (может быть даже ложным крайним)

Мог переехать в Петербург еще летом 2018-го.

Прошлым летом «Зенит» купил левого защитника «Гамбурга» Дугласа Сантоса – бразилец должен стать многолетней заменой для Доменико Кришито, который уехал из Петербурга еще в мае 2018-го. 

В первой части сезона Дуглас сыграл 26 матчей из 27 (Сергей Семак использовал его даже в Красноярске в матче на Кубок России) и сильно влияет на структуру игры «Зенита» (8-е место в РПЛ по передачам, продвигающим мяч на определенное количество метров в зависимости от зоны), качественно отдавая передачи даже у чужой штрафной (7-е место в РПЛ по передачам под удар – отчасти это связано с частым исполнением стандартов). 

В разговоре с Александром Дорским Дуглас рассказал не только о половине сезона в «Зените». Например, тут вы узнаете, что в 15 лет Сантос чуть не завязал с футболом из-за тяжелой травмы, выбившей его на 13 месяцев.

Плакал после вылета «Гамбурга» во вторую Бундеслигу. Мог перейти в «Зенит» еще в 2018-м, но немцы запросили 25 миллионов

Вылет «Гамбурга» в сезоне-2017/18 – однозначно худший момент карьеры. В последнем туре мы выиграли у гладбахской «Боруссии», но параллельно выиграл и «Вольфсбург», который попал в переходные матчи. 

На стадионе «Гамбурга» установлены часы, которые отсчитывали, сколько клуб играл в Бундеслиге. Эти часы – символ всего города. Когда они обнулились с финальным свистком матча против «Боруссии», пришло осознание, что случилось нечто страшное.

Больше всех переживали те, кто отдал «Гамбургу» далеко не один год – думаю, вы видели слезы Холтби или Дикмайера. Я тоже плакал – мы же вылетели, выиграв четыре из шести последних матчей. Возможно, поэтому в раздевалке никто не кричал и ничего не разбивал. Мы просто сидели в тишине и смотрели друг на друга: «Почему это произошло с нами?»

После сезона я уехал в отпуск в Бразилию, но он оказался испорчен. Было очень грустно, казалось, что лично я не сделал то, что должен был. Я перестал смотреть футбол, на пару недель вообще забыл о нем. Вытянуло из этого состояния общение с друзьями – так понял, что нужно просто перевернуть эту страницу и работать так, чтобы такие эмоции больше никогда не возвращались. 

Летом 2018-го «Зенит» впервые вышел на «Гамбург». Я знал о предложении, но тогда «Гамбург» запросил 25 миллионов евро – так они хотели меня удержать после вылета во вторую Бундеслигу. 

Тогда же ко мне в Бразилию приезжал спортивный директор «Гамбурга» Ральф Беккер. Он спрашивал, что мне нужно, чтобы остаться в клубе. По контракту после вылета во вторую Бундеслигу мою зарплату урезали на 40 процентов – я попросил, чтобы этот пункт исключили. Беккер заявил, что «Гамбург» не может на это пойти, поэтому не могу сказать, что его приезд как-то повлиял на мое решение остаться еще на год.

Да, приезд одного из главных руководителей – показатель твоей важности для клуба, но меня больше останавливала сумма, которую хотел получить «Гамбург». Плюс контракт – нарушить его я, конечно, не мог. 

В 15 лет сломал бедренную кость, играя в футзал. Чтобы заново научиться ходить, вставал в пять утра, когда на улице не было людей и машин

В 15 лет я получил серьезную травму – перелом бедренной кости. Тогда я еще жил в родном штате Параиба – играл и в большой футбол, и в футзал. 

Моя команда вышла в финал кубка штата по футзалу, который состоял из двух матчей. По ходу первой игры мы проигрывали 0:4, и я решил, что отрыв нужно хоть чуть-чуть сократить, поэтому стал больше брать на себя. В одном моменте я замахнулся, чтобы пробить, а соперник, пытаясь заблокировать удар, влетел коленом в мое бедро. Это была самая дикая боль в моей жизни.  

Меня отвезли в больницу, сделали рентген – так обнаружили перелом, он был закрытый. Первая мысль: что теперь? я еще смогу играть в футбол? Через неделю сделали еще один рентген – оказалось, что кость сдвинулась. Из-за этого мне разрезали ногу, подвинули кость и вставили металлические штифты, которые до сих пор во мне. Но сейчас все в порядке – даже в аэропорту не звеню. 

Прошло уже одиннадцать лет, но шрам все равно очень заметен. Возможно, дело в месте, где мне делали операцию – обычная районная больница, где людей оперировали как животных. Наверное, если бы такую операцию мне бы делали сейчас, шрам был бы тоненьким, на него бы никто не обратил внимания.

После травмы я не играл в футбол тринадцать месяцев. Несколько раз я задумывался, что с футболом покончено – просто ходить я смог через четыре месяца после операции. Конечно, тогда ты думаешь: «Если столько времени занимает простейшая реабилитация, сколько времени тебе нужно, чтобы снова бегать, а потом – бить по мячу?» 

Многие знакомые меня спрашивали, чем я буду заниматься дальше, раз с футболом все. Спасибо этим людям – тогда на них я очень злился, а теперь понимаю, что такие разговоры меня только мотивировали.

Каждый день я вставал в пять утра, когда на улице не было ни людей, ни машин, и доходил до определенной точки. Вместе со мной ходила мама – так она меня поддерживала, за что я ей очень благодарен. Потом я стал бегать – уже один, но с такими же подъемами в пять утра.  

Страха вернуться на поле у меня не было – вероятно, из-за того, что я был еще ребенком. Если бы такое случилось сейчас, думаю, было бы гораздо страшнее. 

Стал защитником, потому что на просмотре в «Наутико» было слишком много полузащитников   

Еще до травмы я проходил просмотры в «Интернасьонале», «Коринтианс», «Гремио» и «Крисиуме». В «Коринтианс» и «Гремио» я пробыл по две недели, в «Крисиуме» – всего четыре дня, а лучше всего пошло в «Интернасьонале» – там меня оставили на месяц. 

В Параибе, в «Коринтианс», «Гремио» и «Крисиуме» я играл слева в полузащите, а в «Интернасьонале» меня неожиданно перевели в оборону. В результате меня все равно не взяли – и я рассказывал бразильским медиа, что пробиться в такой клуб, как «Интернасьонал», без агента тяжело. Сейчас понимаю, что говорил так на еще юношеских эмоциях – возможно, тогда я действительно не тянул, но месячный опыт игры слева в защите оказался поворотным.  

После травмы я попал на просмотр в «Наутико» – и у меня уже был представитель Роберто Дантас. Звучит странно – ты молодой парень, но уже с такой травмой, зачем ты нужен агенту? Все просто: тогда Дантас был простым племянником моего тренера в футзальной команде Параибы и знал кого-то в «Наутико», поэтому помог с просмотром. 

Туда приехали около сотни ребят. Когда спросили, кто играет в полузащите, я хотел поднять руку, но огляделся и увидел очень много рук. Потом оказалось, что ответили пятьдесят человек. Я руку не поднял – и снова оказался в защите, где было лишь четыре претендента. Так стартовала моя серьезная карьера. 

С Дантасом мы очень сдружились – он до сих пор мой агент.

В «Гамбурге» освоил роль ложного крайнего защитника, поэтому легко приспосабливается к игре в центре. До «Зенита» никогда не играл правым защитником

В первом же матче в «Зените» (против «Тамбова» – Sports.ru) Сергей Семак меня использовал на двух позициях – слева в обороне и в центре полузащиты. Знаю, что его слова о том, что у меня есть опыт игры в середине поля, кого-то удивили – InStat пишет, что в «Гамбурге» я играл на этом месте только против «Падерборна» и «Унион Берлина» во второй Бундеслиге и против «Лейпцига» в Кубке Германии.

Все немного сложнее. Когда «Гамбург» играл в четыре защитника, при атаке крайний защитник должен был смещаться в центр – например, так часто действует Зинченко в «Манчестер Сити» Пепа Гвардиолы. 

Конечно, есть разница между постоянной игрой в центре поля и ролью ложного флангового защитника. Если я ложный крайний защитник, при обороне я спокойно ухожу на левый фланг. Если я центральный полузащитник, я не только должен постоянно крутить головой, когда я на мяче, но и контролировать пространство за спиной, когда атакует соперник. На фланге обороны таких ситуаций меньше – да и опасность при передаче за спину в середине гораздо выше.  

Я достаточно быстро привык к роли ложного флангового защитника, потому что в «Гамбурге» уделяли большое внимание аналитике по видео. К такой работе в Бразилии меня не готовили – там видеонарезки давали либо за день до матча, либо вообще в день игры. В «Гамбурге», если мы играли в воскресенье, то в четверг, пятницу, субботу и утром воскресенья мы смотрели видео. Три дня это происходило до тренировки – сначала ты смотришь картинку, а потом должен повторить это на поле. 

Самое тяжелое для меня при игре в центре – контролировать, что происходит рядом, причем я говорю и про игру на мяче. В этом плане мне нравится, как играет Тиаго Алькантара – он постоянно в движении, всегда разворачивает корпус при приеме мяча. Если долго и внимательно изучать его действия, немного прибавляешь сам. 

Перед переходом в «Зенит» я разговаривал с Семаком – он говорил, что может меня использовать и слева в защите, и в центре полузащиты. В качестве центрального полузащитника в «Зените» я уже поиграл в разных схемах – например, в матче с «Тамбовом» мы играли в четыре защитника, а в гостевой игре с «Лионом» – в пять. 

При атаке больших различий нет. При четырех защитниках я располагаюсь на одной вертикальной линии с левым центральным защитником. Когда мы играем в три защитника, я нахожусь выше и между левым центральным защитником и страхующим в тройке – то есть моя позиция не сильно отличается. Зато защищаться гораздо сложнее, когда играем в три, потому что мне приходится покрывать больше зон.

В «Зените» я уже сыграл и справа в защите – против «Краснодара». До того матча справа никогда не играл, но не могу сказать, что это стало большой неожиданностью. 

В атаке больших сложностей не увидел, но в обороне перестроиться сложно – я привык смотреть на то, что происходит слева, как в ту зону забегают соперники. На правом краю надо, наоборот, смотреть направо – на то, чтобы правильно оценивать ситуации, у меня ушли первые 15-20 минут игры с «Краснодаром». 

Матч с «Бенфикой» – одни нервы. Не согласен с первой желтой карточкой

В первой части сезона я не сыграл только на Кубок России с «Томью», но не чувствовал себя очень усталым. Да, были матчи, когда в концовках было тяжело, но сейчас я даже не могу вспомнить, что это были за игры. Если чувствуешь, что подустал, нужно все делать правильно, чтобы бегать меньше, потому что очень часто большое количество движений говорит о том, что ты неправильно выбираешь позицию.

Матч с «Бенфикой» – боль, нам не хватило собранности, которая у нас обычно есть в домашних матчах. Соперник всегда лучше знает свое поле, его поддерживают болельщики – на некоторых стадионах их фактор очень недооценен. Мне не кажется, что это зависит от турнира, но конкретно матч с «Бенфикой» – одни нервы. 

Меня в матче с «Бенфикой» удалили за две желтые карточки. Ни в одном из случаев я не хотел, чтобы так вышло – но это естественно. В первом моменте мне дали желтую за игру рукой после того, как меня толкнули. Знаю, многим показалось, что штрафной и желтую дали за то, что я сфолил против игрока «Бенфики», но на самом деле их дали за игру рукой. Штрафной – окей, я согласен. Но я не хватал мяч рукой, как это показывал судья, чтобы давать мне желтую.

Во втором эпизоде я готовился выбить мяч ногой после навеса «Бенфики», но его в последнюю секунду зацепили головой – в результате траектория поменялась, и мяч попал в мою руку.  

Очень жаль, что все так закончилось. Мне кажется, домашние матчи с «Бенфикой» и «Лионом» мы провели очень хорошо.

В Германии стал очень пунктуальным – даже пробки не оправдание. Считает, что бразильцы и русские похожи, но делает важную оговорку

Вильям (бразильский тренер «Зенита» – Sports.ru)  говорил, что я уже больше немец, чем бразилец. Это забавно, но я с ним согласен. Например, я стал очень пунктуальным – если мне надо куда-то к 10:00, я приеду в 9:50.  

В «Гамбурге» были серьезные штрафы за опоздания – 50 евро за каждую минуту опоздания до получаса. После тридцатой минуты начиналась катастрофа – там можно было улететь на 5-10 тысяч евро. Чаще всех опаздывал Бакери Джатта – молодой гамбиец, который жил один. Четыре-пять раз его точно штрафовали.

Я ни разу не опаздывал даже в Петербурге. Пробки – это не оправдание. Почему ты сам не выехал раньше? В «Зените» я всегда приезжаю на тренировки заранее, но не первым – Себа Дриусси, кажется, всегда на базе. 

В Германии, если ты проигрываешь два матча подряд, на тренировках чувствуется напряжение – никто не смеется, все очень сосредоточенные. В «Зените» после матчей с «Ахматом» (0:0) и «Уфой» (0:1) тоже почувствовал, что слишком серьезен после двух потерь очков подряд, а потом сказал сам себе: «Так, ты больше не в Германии, успокойся, будь проще». Нагнетать нельзя – это скорее приведет к новым отрицательным результатам. 

Думаю, кое-что бразильское из меня никогда не уйдет – например, мы любим помогать. Если вижу, что кто-то хочет открыть дверь, всегда помогу – это врожденное. 

Что-то русское в себе пока выделить не могу, но, мне кажется, русские и бразильцы довольно похожи. Все спокойны, радуются и улыбаются. Хотя, наверное, стоит оговориться – я говорю только о тех русских, которые меня окружают.

Мой телеграм-канал/твиттер

Фото: Gettyimages.ru/Cathrin Mueller/Bongarts, Stuart Franklin/Bongarts, Buda Mendes, Alex Grimm/Bongarts; РИА Новости/Алексей Даничев, Владимир Астапкович; Twitter/nauticope; Instagram/douglassantos06

Источник: www.sports.ru