Первое интервью Мусаева после «Краснодара»: почему все сломалось?
И когда был шанс на спасение.
Прошлая осень – историческое время «Краснодара»: проход ПАОК и дебют в групповом этапе Лиги чемпионов, первая победа над «Ренном», третье место и попадание в плей-офф Лиги Европы.
«Краснодар» единственным среди российских клубов пробился в евровесну – казалось, команда, наконец-то избавившаяся от огромного количества травм, способна мощно прибавить во второй части сезона.
Реальность все разбила – травмы не исчезли, в Лиге Европы «Краснодар» проиграл оба матча загребскому «Динамо», а в РПЛ – всего одна победа над нищим «Тамбовом».
Домашние 0:5 от «Ахмата» закрыли эпоху Мурада Мусаева в основе «Краснодара» – тренер подал в отставку. Спустя несколько дней Мусаев встретился с Александром Дорским и подвел итоги трех лет работы, подробно объяснив, когда все сломалось и в чем трансферы «Краснодара» оказались неудачными.
***
– На пресс-конференции после «Ахмата» вы сказали: «Я не могу сейчас говорить о том, о чем должен поговорить в первую очередь с президентом клуба». Как состоялся разговор с Галицким?
– Я не мог говорить о своем решении, не поговорив о нем сначала с президентом. Это вопрос этики. Хотя для себя я решил, что прошедшая игра – последняя для меня в клубе.
После матча Сергей Николаевич зашел в тренерскую, он был абсолютно спокоен. Я сказал, что пришло время мне уходить, команде нужны изменения, новые эмоции.
После этого Сергей Николаевич позвал меня в ложу, где были другие руководители «Краснодара». Там Галицкий сказал, что неправильно принимать всю ответственность на себя, потому что клуб отвечает за комплектование состава, футболисты тоже в ответе за происходящее, а я должен работать дальше. Я ответил, что с тем эмоциональным состоянием, которое сейчас есть у «Краснодара», будет очень трудно что-то исправить. «Краснодар» не имеет права проигрывать 1:6 и 0:5 – после такого должен приходить другой человек.
Я был поражен этим разговором, потому что он был максимально корректным. Меня поблагодарили за работу, предложили остаться в клубе – если я хоть завтра захочу, мы можем рассмотреть несколько должностей. Это очередное доказательство, насколько Галицкий может быть спокойным даже в самые стрессовые моменты.
Честно говоря, даже не мог подумать, что когда буду уходить, все будет так тепло и по-мужски.
– На той же пресс-конференции вы признались, что разговаривали с руководством еще в начале марта после поражения от «Спартака» (1:6). То есть уже тогда были готовы подать в отставку?
– Да, мы поговорили по телефону, я сказал, что сегодня же уйду, если так будет нужно для команды. На следующий день клуб сделал заявление – думаю, его все видели.
Когда я остыл, был уверен, что мы исправим ситуацию. Впереди у нас было два домашних матча, которые могли все изменить – «Урал» (2:2) и «Динамо» (2:3).
С «Уралом» мы должны были вести в два-три мяча, но получили удаление Смольникова – думаю, ни в одном чемпионате за его нарушения не дали бы желтые карточки. К «Динамо» мы были хорошо готовы, команда правильно отреагировала на неудачные результаты – ведем 1:0 и на ровном месте получаем удаление Кайо, которое перевернуло игру.
Если «Краснодар» имел бы плюс пять очков, думаю, боролся бы за еврокубки, у команды было бы больше уверенности, и в игре с «Ахматом» мы увидели бы обычный «Краснодар».
Мы вылетели из Лиги Европы, из Кубка России, но имели шансы вернуться в сезон. Те два матча – ключевой момент весны.
– Чем ситуация после поражения от «Спартака» отличалась от того, что было при пяти поражениях подряд осенью? Насколько я понимаю, тогда вы всерьез не задумывались об отставке.
– Осенью была совсем другая история, у этих событий были логичные объяснения. В интервью тебе Марко Николич абсолютно правильно сказал: пик ковида, отсутствие сборов, короткая обойма игроков.
Когда игроки «Краснодара» были в порядке, мы попали в Лигу чемпионов, начали группу с выездной ничьей. Когда пошли болезни и травмы, нам стало очень тяжело, потому что у нас не было равноценных замен, а игры шли нон-стоп. Некоторых игроков мы загнали – например, Берга и Вандерсона, возможно, Петрова. Классон не был прежним после тяжелой травмы.
Мне кажется, мало кто понимает, с какими трудностями столкнулись российские клубы, участвовавшие в Лиге чемпионов. Я был спокоен – к концу года игроки стали возвращаться, «Краснодар» одержал ряд ярких побед.
– После вашей отставки Шалимов сказал, что вы сдались. В каком случае отставка – показатель того, что тренер сдался?
– Если после поражений я бы ходил в рестораны, а утром приходил с перегаром на тренировку, можно было бы сказать, что я сдался. После каждого осеннего поражения мне хотелось изменить ситуацию, я днем и ночью занимался тем, чтобы «Краснодар» стал лучше.
Я мог бы скрыться за спиной Галицкого, сохранить статус, отличную зарплату, досидеть до лета, а дальше заниматься строительством новой команды. У меня был действующий контракт на два года. Но я должен быть честен.
Если болельщики «Краснодара» приходят на стадион, а мы показываем то, что показываем, я должен уйти.
– Еще один бывший тренер «Краснодара», Сергей Ташуев, тоже вас часто критиковал.
– Ташуев – серьезный тактик, стратег, человек с огромными знаниями, лучший результат которого – пятое место в ФНЛ. Сейчас его команда идет внизу таблицы. Может быть, вместо того чтобы каждый день призывать к отставке Мусаева, лучше заняться своей непосредственной работой?
В России достаточно тренеров с большой буквы. В любой момент мне мог набрать Гаджи Гаджиев – допустим, увидев слабую сторону у ПАОК, или мы могли обсудить планирование микроцикла. То же самое могу сказать про Бориса Игнатьева, Юрия Палыча, который публично поддержал после ухода.
Настоящий тренер не занимается призывами к увольнению и оценкой работы коллег. Хотя я могу понять, когда высказывается Газзаев, который очень многое выиграл, он имеет право. Остальным лучше посмотреть в зеркало.
– Гончаренко соответствует философии, заявляемой «Краснодаром»?
– Считаю, что это отличный выбор «Краснодара». Команды Гончаренко играли в атаку, ЦСКА был агрессивен в прессинге. Мне нравились взаимодействия ЦСКА в финальной трети, как остро играли вперед, находили свободные зоны.
У нас равный баланс в личных встречах, а самым сложным в матчах с ЦСКА Гончаренко было противодействие их прессингу. Плюс у Гончаренко много маленьких хитростей. Когда мы видели состав ЦСКА, не всегда понимали, будут они играть в пять или четыре защитника. На разминке они могли выходить в пять – видя это, мы объясняли, как прессинговать, когда встречать. Начинается игра – оказывается, что они играют в четыре.
Видно, что Гончаренко очень погружен в работу, у него интересные идеи. Желаю ему удачи, буду переживать.
Зимой «Краснодар» увеличил интенсивность тренировок. Проблемы начались в конце сборов, а Мусаев не хотел давить на игроков перед Лигой Европы
– После Лиги чемпионов вы сказали: «Мы видим, что в некоторых вещах нам нужно прибавлять, менять тренировочный процесс». Как поменялись тренировки «Краснодара» этой зимой?
– Мы сдвинули работу в область высокой интенсивности, скоростной выносливости – занимались на сближенных пространствах в достаточно длительных отрезках (об этом в феврале в интервью рассказывал Юрий Газинский – Sports.ru). Эта работа вызывает в организме довольно серьезные сдвиги – хотелось, чтобы игроки «Краснодара» привыкали к содержанию лактата (молочной кислоты – Sports.ru) в крови и могли поддерживать высокую интенсивность на протяжении всей игры.
Игроки нормально восприняли новые требования. В начале весны «Краснодар» показал неудовлетворительные результаты – возможно, в процессе подготовки мы ошиблись. В 2021-м игроки «Краснодара» стали делать чуть больше спринтов и рывков, но мощности, которая была у команды в первые два сезона, уже не чувствовалось, мы не прибавляли во вторых таймах.
В футболе все завязано не только на физике – важна психология, тактическая подготовка. Не думаю, что только переход на новую модель работы – основная причина плохих весенних результатов.
– Мощность – это же не про психологию и тактику.
– Да. Мощность – это про большую работу в тренажерном зале.
– Вы сократили ее объем?
– Раньше была совсем другая работа, настроенная на силовую выносливость. Сейчас работа стала менее жесткой – на взрывную силу.
Раньше было много работы: рывок – тормоз – спринт, максимальное усилие – пауза – максимальное усилие. Теперь было больше непрерывной работы.
– Кто лучше всех переносил новые нагрузки?
– Хорошо переварили те, кто пришел в этом сезоне: Ионов, Чернов, Смольников. В каждой игре они показывают цифры европейского уровня, для них такая работа привычна.
– Почему? Например, Чернов до «Краснодара» никогда не играл в Лиге чемпионов. Это результат работы тренера по физподготовке «Ростова»?
– Вряд ли, все-таки с момента перехода Чернова и Ионова в «Краснодар» к январю прошло несколько месяцев. Это просто индивидуальные особенности организма.
– Вы сказали про проблемы в психологической и тактической подготовке. Давайте четко резюмируем причины провала «Краснодара» весной.
– Мы провели хорошие сборы, качественные товарищеские матчи, в команде была хорошая атмосфера. Например, в матче с «Ростовом» (2:0) мы увидели то, что должно было стать ключевым в играх с загребским «Динамо» – кроме качества была жесткая игра в единоборствах, дисциплина.
В конце подготовки мы потеряли Рамиреса, выбыл Вандерсон. Плюс так и не вернулись в общую группу Сафонов и Петров, хотя мы рассчитывали, что на сборах они будут работать в ней.
В последнюю неделю во время тренировок произошло несколько ситуаций, которые, наверное, требовали более жесткого вмешательства от меня. Я понимал, что это последние дни сборов, ребятам тяжело психологически.
– То есть все расслабились?
– Нет. Начались разговоры о том, что кто-то сыграл жестко во время двусторонки, где-то не свистнули фол. Начались стычки, обиды, которые нужно было пресечь в более жестком формате. Мне казалось, что перед важными матчами с загребским «Динамо» мне нужно нести больше позитива.
Мы провалили последний контрольный матч против «Локомотива» (0:4) – неуверенность после него перешла в официальные игры. Как уже сказал, было несколько возможностей вырулить, но мы не справились.
Со всеми игроками я остался в хороших отношениях, никого не обвинял в неудачах. Наверное, в жизни каждого тренера возникает период, когда то, что хорошо работало, перестает приносить результат.
– После «Спартака» вы сказали: «Сегодня на поле не было именно команды». Что это значило? Со стороны казалось, что «Краснодар» большую часть матча играл не хуже, мог сравнивать счет.
– Я был очень возмущен началом игры. На разминке мы увидели, что поле на «Открытие Арене» не самого лучшего качества, поэтому я попросил начать максимально просто. Практически в первой атаке мы идем в дриблинг, теряем мяч у своей штрафной, получаем аут – 0:1. Через десять минут мы недостаточно агрессивно играем у своей штрафной, даем много пространства – 0:2.
Согласен с тобой, что потом был хороший отрезок, могли сравнивать, если бы чуть повезло – даже выходить вперед. Но то, что мы бросили играть при 1:3, – непрофессионально.
Есть разница между 1:3 и 1:6. Я понимаю, если бы мы побежали вперед и пропускали на контратаках – окей, это смелость, это нормально. Но мы же никуда не побежали, не раскрылись – просто бросили играть в конце матча.
Если ты надеваешь майку «Краснодара», нельзя все бросать и пропускать еще три.
– Тренер говорит начать максимально просто, а команда этого не делает. Разве тут нет вины тренера?
– Хоть в одном моменте в интервью я снимал с себя ответственность?
Мы изучили загребское «Динамо» – понимали, что в этих матчах тактические вещи будут второстепенны. Главное – они злые и агрессивные, будут жестко встречать в средней части поля и быстро атаковать. Предполагали, что вскрывать их будет трудно, но домашняя игра (2:3) показала, что в целом нам это удалось, кроме голов создали еще несколько моментов. Возможно, даже больше, чем «Тоттенхэм» против них в 1/8.
Так что ключевые моменты – единоборства, добегания, закрытие зон и дисциплина. Мы долбили это на протяжении двух месяцев, но именно в этих компонентах и проиграли.
Получается, что я все знал, но не смог донести до игроков. Поэтому да, это проблема тренера.
– После загребского «Динамо» и «Спартака» пытались как-то изменить общение с игроками?
– Три-четыре месяца назад все работало – этой весной перестало. Я не отчаивался, не искал крайних в игроках, старался больше работать.
Наверное, глобально я не менял свою манеру поведения. Даже в самых стрессовых ситуациях главный тренер должен оставаться собой, нельзя шарахаться.
Оглядываясь назад, не поменял бы свое поведение. Какие-то нюансы бы изменил: физическую подготовку, выбор состава и управление заменами мог сделать эффективнее.
– После матча с «Ахматом» я спрашивал вас о самоотдаче игроков – вы ответили, что вообще ею не удовлетворены. Что было не так?
– Если бы «Краснодар» неделю работал без тренера, вообще не готовился бы к «Ахмату», все равно не имел бы права пропускать те голы, которые мы пропустили. Где-то недоработали индивидуально, где-то всей командой – обороны и атаки именно командой явно не было.
За это отвечает тренер, поэтому я принял такое решение.
– Как вы попрощались с командой?
– На следующий день после «Ахмата» приехал на базу, собрал команду и персонал. Сказал, что нет никаких обид – мы вместе и побеждали, и проигрывали. Извинился, если кого-то обидел, был чрезмерно жестким, все мои действия были направлены на одно – я хотел побеждать.
– Чья-то реакция вас удивила?
– Встал Ари. Но он мне писал и сразу после пресс-конференции – поддерживал, обещал исправить ситуацию.
Со многими игроками поговорил лично, многие написали. Мы можем смотреть друг другу в глаза. Это было незабываемое время, мы многого добились и всегда были вместе.
Трансферы «Краснодара» летом 2019-го не подходили под привычный стиль. Особенности игроков из чемпионата Голландии на примере Вильены и Намли
– В декабре 2019-го вы сказали: «Нам нужно вернуть стиль». Как «Краснодар» его потерял?
– Мы ошиблись в комплектовании команды после сезона-2018/19. На тот момент «Краснодар» показывал прекрасный футбол в РПЛ, достойно играл в Лиге Европы, но потом ушли Перейра и Каборе, получили тяжелейшие травмы Классон, Газинский и только что пришедший Кабелла. Плюс стал надолго выбывать Ари – тоже определяющий игрок для стиля.
На их места «Краснодар» взял Вильену, Намли, Кайо, Камболова. Это хорошие футболисты, но они не могут дать стиль, который был у «Краснодара» в мой первый сезон, да и до меня. В селекции я принимал непосредственное участие – вообще не снимаю с себя вины.
Я думал, что мы сможем привить новичкам наш стиль через работу, потому что они игроки высокого уровня. Сейчас можно сказать, что я ошибался.
В прошлом сезоне «Краснодар» частично потерял стиль, играл не так ярко, но прошел «Порту» в квалификации Лиги чемпионов, занял третье место в РПЛ – на фоне перестройки и огромного количества травм это был очень неплохой результат.
– Зачем подписывать игроков, изначально не подходящих под стиль? Обучение – хорошо, но это же сложнее, чем сразу купить нужного игрока.
– Те, кого мы хотели взять, либо были вообще недоступны, либо мы не могли договориться. У нас шла середина сборов летом 2019-го – мы понимали, что если сейчас кого-то не подпишем, не возьмем уже никого. Поэтому не думаю, что кого-то можно обвинять – к сожалению, мы могли сделать только такие трансферы.
– Летом 2019-го очень много писали про интерес «Краснодара» к Идрисси.
– Да, мы им интересовались перед его суперуспешным сезоном за АЗ, после которого он уехал в «Севилью».
С АЗ очень сложно вести переговоры – ты знаешь, сколько «Спартак» заплатил за Тила (16 миллионов евро по версии Transfermarkt – Sports.ru). АЗ ставит высокую цену и не готов двигаться даже на 50 тысяч. За Идрисси они попросили 10 миллионов – мы посчитали, что это дорого, потому что у него был лишь один действительно классный сезон. АЗ не был готов даже встретиться – сразу окончательная цена.
– Как вы участвовали в селекции?
– Вместе определяли позиции, которые требуют усиления. Дальше спортивный блок предоставлял мне шорт-лист тех, чей трансфер возможен в «Краснодар». Дальше встречи с агентами – действительно ли игрок хочет трансфера. После этого мы еще раз проходились по списку – кто-то отпадал, потому что не нравился нам, кто-то из-за того, что на встрече с агентом всплывало предложение от другого клуба, кто-то не хотел ехать в Россию.
Три года назад я очень хотел взять Пабло. «Краснодар» был готов заплатить «Бордо» около 10 миллионов, но Пабло отказался. Потом он порвал кресты, «Бордо» не продлевал контракт – в итоге теперь он перешел в «Локомотив» за гораздо меньшие деньги. Но три года назад Пабло был сильнее, хотя он и сейчас очень качественный игрок.
– Когда мы с вами разговаривали полтора года назад сразу после подписания Намли, вы говорили, что, скорее всего, будете использовать его десяткой. В итоге десяткой он почти не играл.
– До этого десяткой играл Перейра, который мог играть на третьего, в касание. Намли нужен мяч и пространство – хотя бы небольшое, – где он будет обыгрывать. Попав в РПЛ, где плотная игра и мало пространства, Намли стал передерживать мяч. Кроме того, не хватало качества в переключениях в оборону, единоборствах, возвратах назад.
Намли не дотягивал до планки, установленной Перейрой, поэтому мы перевели его на фланг, где было больше пространства для дриблинга.
– Лучший отрезок в «Зволле» он выдал прямо перед переходом в «Краснодар», когда Яп Стам перевел его на позицию восьмерки. В «Краснодаре» в этой роли его вообще не попробовали – в этом нет тренерской недоработки?
– Тогда мы оборонялись по схеме 4-4-1-1. Восьмерка при обороне играет на одной линии с шестеркой, нужно закрывать второй темп, страховать полуфланги. Этих качеств у Намли я не видел.
В этом сезоне при обороне мы играли 4-4-2 – у соперников в центре поля было на одного игрока больше, а мы должны были переключаться в зависимости от положения мяча.
Как-то Вильена спросил у меня, почему «Краснодар» не играет персонально в центре поля, так же легче. Я задал встречный вопрос: «Так играют в Голландии?» Он сказал «да». Я спросил: «В Голландии же все играют 4-3-3. А в РПЛ?» – «5-4-1, 5-3-2». – «Ну так ты понимаешь, что тут 4-3-3 почти не играют?» – «С этой стороны я не смотрел».
Это типичная история для игроков из чемпионата Голландии. Когда Слуцкий работал в «Витессе», я с ним консультировался по Намли, Вильене, Идрисси. Леонид Викторович рассказал, что все голландские команды играют 4-3-3 – и когда нападающий не успевает прессинговать центрального защитника с мячом, этот защитник может спокойно дойти до чужой штрафной, потому что все играют в персоналку.
– Какой вывод? В РПЛ нельзя покупать игроков центра поля из чемпионата Голландии?
– Нет, просто им нужно большее время на адаптацию. Но меняется и чемпионат Голландии – например, в этом сезоне «Фейеноорд» иногда играет в три центральных защитника.
– Еще одна ваша цитата из нашего предыдущего интервью: «На мой взгляд, Куэва играл не так, как должна играть десятка: он сваливался низко и в полуфланги, откуда он хотел тащить мяч». Догадываетесь, почему я привел эту цитату?
– Нет. Почему?
– Чем эта характеристика отличается от характеристики Кабеллы?
– Хм, хороший вопрос.
Кабелла – более эффективный, командный игрок, оказывающий большее влияние на результат. Не скажу, что Кабелла – супердисциплинированный , но под Куэву вообще нужно было все менять, потому что он не хотел участвовать в обороне, а атаковать – где хочет. Кабелла пытается выполнять оборонительное задание, которое ему дает тренер, но, конечно, это тоже не сильная его сторона.
– Зачем «Краснодару» трансферы Чернова, Ионова и Маркова?
– Мне нравился Ионов, я хотел его перехода. У нас не хватало одного флангового нападающего, особенно когда был травмирован Вандерсон. При этом нам нужен был российский игрок, поэтому считаю, что Ионов – хороший трансфер.
Если «Краснодар» не подписал бы Чернова, проблем было бы намного больше.
– Главный вопрос – как раз по Маркову. Неужели в «Краснодаре-2» не было нападающего, который был готов исполнять его роль?
– Был Кутовой, который тренировался с основой, но выходил на считанные минуты. В его возрасте самое главное – играть. Когда возникла кандидатура Маркова для того, чтобы дать Кутовому нормальную практику в «Краснодаре-2», мы согласились.
– Ольссон – единственный трансфер «Краснодара» за три года, который подходит под стиль до перестройки?
– Нет, еще Берг, частично Кабелла.
Ольссон тяжело начинал, потом показалось, что он становится одним из лидеров «Краснодара». После этого у него забеременела жена, она улетела в Швецию, рожала там перед ответной игрой с ПАОК, осталась дома после родов. Только неделю назад жена и ребенок приехали в Краснодар.
Мы много разговаривали с Ольссоном – конечно, его уровень ведения единоборств всех не устраивал. Отсутствие семьи рядом определенно влияло на его игру, но, думаю, это временно.
– У вас нет ощущения, что разговоры о стиле «Краснодара» – инерция?
– В 2021-м стиль и игру, к которой стремился «Краснодар», мы видели фрагментарно.
По прошлому году – не согласен. Был ряд ярких матчей, хотя, безусловно, хотелось большего.
– Когда в 2019-м приехали Вильена, Намли, Кайо и Камболов, тренировки как-то поменялись?
– Мы пытались сохранить игровые принципы, была более углубленная работа с самых азов. Если с Перейрой и Каборе мы не ходили за руку в атаке, не объясняли на макете, что при поперечном пасе между линиями кто-то пропускает, а кто-то бежит в определенную зону, то с новичками это приходилось делать.
То есть начинали работу вообще без сопротивления. Главное изменение было в этом.
Все о Кайо: как перевели в центр обороны, почему ставили в состав, жалели ли об аренде Спайича
– Последняя ваша фраза из лета 2019-го: «Кайо – бразилец, поэтому надеюсь, что с первым пасом у него все хорошо». Не считаете, что это было слишком наивно?
– Мне не хотелось бы принести вред имиджу игрока, который стоит определенных денег. Не хочу зла ни Кайо, ни «Краснодару».
– Давайте по-другому. Как принималось решение о переводе Кайо из опорной зоны в центр обороны?
– Впервые Кайо сыграл центрального защитника еще в 2019-м, когда мы сыграли товарищеский матч с «Ростовом» во время паузы на игры сборных. Это был нормальный матч.
Зимой 2020-го к нам присоединился Сорокин. Мы думали, что проблема Спайича займет две недели – возможно, сказалась ошибка хирурга, делавшего ему операцию. Дальше получили травмы Мартынович и Фьолусон – остался один Сорокин. Когда Мартынович и Фьолусон еще были здоровы, Кайо был четвертым выбором в центр обороны – там играл в двусторонках.
Ты сам видишь, что цепкость и скорость Кайо – одни из лучших в РПЛ. Он очень хорошо сближается и отбирает мяч, почти никто от него не убегает.
Но защитник – это не только эти качества. Прежде всего защитник – это надежность, отсутствие легких ошибок, отсутствие риска в начале атаки. В этих вещах мы не двинулись куда хотели.
– Если игрок часто результативно ошибается, но тренер продолжает ставить его в состав, больше вопросов к игроку или тренеру?
– У нас в обойме было три центральных защитника, я имел все основания рассчитывать на прогресс Кайо. Я видел его, надеялся, что в части дисциплины тоже будут улучшения.
Я ставил Кайо не из-за того, что он мой любимчик, а потому что считал, что он сильнее. Если я ставил Кайо, который ошибается, значит, по моему мнению, он был сильнее того, кто оставался на скамейке. Но, возможно, я ошибался.
– Насколько Кайо обучаем?
– Ты опять меня затягиваешь туда, куда мне не очень хотелось бы заходить. Критика к обороне – нормально, понятно, что она будет и персональной. Но мы не должны снимать ответственность со всей команды, потому что защитники совершали несистемные ошибки. Системная ошибка – отсутствие помощи, которая должна была исходить от всей команды в оборонительной фазе.
Первый гол с «Ахматом» – Вандерсон трусцой блокирует подачу. Окей, проблема Чернова в том, что он упустил игрока, но проблема «Краснодара» – в том, что те, кто играет выше, оказывают недостаточную помощь защитникам. От этого возникал дисбаланс.
– Осенью вы хоть раз были близки к тому, чтобы посадить Кайо на скамейку?
– Возможно. Но ты пойми: у меня на скамейке не было Чорлуки и Ловрена.
– Главный вопрос по теме: почему отдали Спайича?
– Мы перевели Кайо в оборону во второй части прошлого сезона – казалось, что есть хорошие перспективы развивать его в этой зоне. Мы поговорили с Урошем, сказали, что «Фейеноорд» – хороший клуб, участвует в Лиге Европы, ну а мы ждем его летом 2021-го.
– Сколько раз за осень вы жалели, что отдали Спайича?
– Ни разу. Какой смысл жалеть? Нужно разбираться с теми игроками, которые есть, и добиваться результата.
Почему «Краснодар» провалил второй тайм в Севилье. У Мусаева не было ресурса, чтобы бороться за инициативу в Лиге чемпионов
– Один из самых ярких привозов Кайо – в гостевом матче с «Севильей» (2:3). Как «Краснодар» допустил такой второй тайм?
– Когда «Краснодар» ехал в Севилью, многие говорили, что шансов нет, будет разгром. Мы хорошо начали первый тайм – после игры кто-то говорил, что это случайные голы. Но они были неслучайны – мы понимали, что в переходных фазах «Севилья» активно переходит на прессинг, мы отрезали большую группу игроков и выходили на пространство.
Было два ключевых момента.
При счете 2:1 у «Севильи» удалили Хесуса Наваса, мы получили очень опасный штрафной. Его пробил Ольссон – это грубейшее нарушение дисциплины, потому что он не тренирует стандарты. У меня даже не было мысли, что Ольссон может пробить – тем более в этой игре Шапи уже забил со штрафного.
Второй момент – ошибка Кайо на ровном месте.
Мы отдали инициативу больше, чем было нужно, но и «Севилья» была неидеальна – они пошли на большой риск, оставляя большие пространства. То, что произошло перед вторым голом – трагедия, на которую очень трудно повлиять.
В перерыве у нас не было установки сесть, закрыться, сыграть на удержание. Нашей целью был третий угол. Уровень нашей квалификации, уровень соперника не позволили это сделать.
– Как вы себя вели после матча?
– Я не сдерживался – высказал и всей команде, и персонально. Было жестко. Игроки тоже высказывали друг другу на повышенных тонах.
После такой игры это нормально.
– Среди тех игроков, которые высказывали партнерам, был Шапи? Он говорил об этом во флэше на «Матч ТВ».
– Я ему неоднократно говорил, чтобы он не выходил к журналистам, когда его захлестывают эмоции. Его ловят на острых фразах.
Да, Шапи высказывал вместе с Бергом, Газинским и Сафоновым. Если ты после такого матча не проявляешь эмоций – это очень плохо. Но еще раз: перед матчем говорили, что мы получим четыре-пять. Мы проиграли в один мяч, дали бой сильному сопернику в очень ослабленном составе – и нас все уничтожили.
– Что в Лиге чемпионов на вас произвело наибольшее впечатление?
– «Краснодар» очень долго шел к дебюту, но не смог сыграть в оптимальном составе, в котором мы играли в первой игре с ПАОК. Меня это до сих пор очень расстраивает.
С «Челси» можно было играть – Сафонов пропустил гол, который никогда не пропускает, такое бывает. После этого «Краснодар» выдал неплохой кусок, Газинский попал в перекладину, был момент у Берга.
В тот момент у меня как будто застыла картинка: наш родной стадион, рядом на бровке стоит Лэмпард, на поле – Вернер и Хавертц. Это был настоящий праздник – несмотря на то, что из-за ковида мы не собрали полные трибуны.
Конечно, поразил уровень игроков – в первую очередь в момент переключений от обороны к атаке и наоборот. Поразило умение давать результат – у «Севильи» были проблемы в обеих играх с нами, но они выиграли обе. «Челси» в Краснодаре выдал не очень хороший матч, но выиграл 4:0, выжав максимум в том числе и за счет скамейки.
– В Лиге чемпионов «Краснодар» ни в одном из таймов не владел мячом больше соперника, только в одном нанес больше ударов. Как можно описать этот стиль?
– Вся страна хотела какого-то результата, чтобы кто-то из наших команд вышел в евровесну. «Краснодар» это сделал, а потом ты написал, что мы мало владели мячом и потеряли наш стиль.
– Я не критиковал вас или игроков. Это была констатация факта.
– Я понимаю, тоже без наезда. Изменения в нашей игре были связаны с кадровыми трудностями – в количестве игроков, их состоянии в связи с травмами и болезнями.
«Краснодар» должен был измениться и выжать максимум. Считаю, это получилось. Мы пожертвовали всем ради результата. Мы сыграли вничью с «Челси», взяли четыре очка у «Ренна», в квалификации прошли очень сильный ПАОК – наверное, это плюс для имиджа «Краснодара» в Европе.
– Пожертвовали или не могли?
– Можно было умереть смело, бежав в атаку. В ряде моментов мы не могли играть на равных с «Челси», чей состав по стоимости превосходит наш в девять раз. У «Ренна» тоже состав дороже.
У нас не было большого ресурса, чтобы пытаться навязывать инициативу. Поэтому ты правильно ставишь вопрос. Наверное, в большей степени не могли.
– Вы уже говорили, что не видели системных ошибок «Краснодара», приведших к огромному количеству травм. Как проводился этот анализ?
– В сезоне-2018/19 у нас было две мышечных проблемы на сборах – летом у Петрова, зимой у Ари.
Я знаю, где ошибся и перегнул. Травмы Газинского, Мартыновича – следствие повышения количества спринтов и рывков на сборах зимой 2020-го. Мы должны были дозировать нагрузку для ребят старше 30 лет.
В остальном не вижу закономерностей. Например, летом 2019-го Газинский просто неудачно упал и повредил плечо в расположении сборной. Или сейчас Рамирес – обычный стык и пропуск нескольких месяцев. На это невозможно повлиять.
Мы и так всем индивидуализировали тренировки. Например, Ари никогда не тренировался так, как другие. Если у Вандерсона были проблемы с определенной группой мышц, не загружали их.
Возможно, в «Краснодаре» просто собрались травмоопасные футболисты. Мы видим, что некоторые ребята, ушедшие из клуба, испытывают проблемы и в новых командах.
– Давайте разберем три примера мышечных травм игроков «Краснодара» в этом сезоне. Первый – Петров. После матча с «Ренном» вы признались, что у него возникли проблемы еще на разминке, но он вышел и отыграл почти весь матч. После этого он не играет уже пять месяцев.
– Петров – боец. Во время игры с «Ренном» он повредил заднюю поверхность бедра. Мы его заменили – после этого он сказал, что еще во время разминки почувствовал проблемы в районе сухожильного перехода на другой мышце. То есть до матча никто не знал, что у Петрова есть боли. Для Сережи это был первый матч группы Лиги чемпионов – он решил, что перетерпит.
– Второй пример – из этой весны. Я слышал, что у Мартыновича было повреждение до матча с «Уралом», из-за которого он остался в запасе. Дальше сломались Чернов и Ойонго – вы решили выпустить Мартыновича. Он отказывался выходить, но вы все равно выпустили.
– Правда в том, что у него действительно была небольшая травма до игры с «Уралом». Мы сделали МРТ, решили его поберечь, но он был в заявке и был готов выйти в случае форс-мажора.
Дальше случились две травмы защитников – фактически у нас не было вариантов, кроме Мартыновича. Я спросил, готов ли он. Он сказал, что все окей, он выходит на замену, но мы должны иметь в виду, что есть проблема, из-за которой может понадобиться обратная замена.
Я держал замену до конца матча, постоянно общался с Мартыновичем, потому что он играл правого защитника, бегал рядом со мной. Он сказал, что доиграет.
– Последний – самый свежий. Смольников досрочно уехал из сборной из-за травмы. Через несколько дней он выходит в старте в матче с «Ахматом», но уже через 15 минут просит замену.
– Когда Игорь вернулся из сборной, мы ему сделали МРТ. Оно показало, что повреждения нет. Был небольшой дискомфорт, Смольников три дня не тренировался в общей группе.
Перед игрой с «Ахматом» он вернулся к занятиям со всеми, пробежал 250 метров на рывках и спринтах, ему ничего не мешало. Дальше я ему сказал, что не хочу рисковать, если он чувствует, что не готов играть на сто процентов, я его не выпущу, потому что предстояла игра с «Ахматом» – борьба кость в кость. Смольников объяснил, что никогда не играет на семьдесят-восемьдесят процентов – если выходит, то на все сто.
Утром в день игры Игорь сказал, что готов. Медицинских противопоказаний не было. Я никогда не заставлю играть травмированного футболиста, какой бы важный матч ни был впереди.
– Осенью «Краснодар» подписал британского тренера Джона Филлипса. За что именно он отвечает?
– Мы долго искали опытного тренера по физподготовке – например, разговаривали с человеком из штаба Кике Сетьена в «Барселоне». Филлипс отвечал за физическое состояние игроков, за подводку восстанавливающихся футболистов отвечали другие люди.
Мы всегда старались сделать наш штаб сильнее. Например, взяли специалиста по датчикам, который раньше работал в хоккейном «Вашингтоне», итальянского аналитика, закончившего Коверчано, пригласили Филлипса с опытом работы в АПЛ.
Всегда следили за тенденциями футбола, хотели увеличить интенсивность нашей игры. Например, в России интенсивность каких-то упражнений – 130-140 метров в минуту, а в АПЛ – 180-190. Много над этим работали.
Я спрашивал у Филлипса, как в «Сандерленде», «КПР» работали над стандартами. Он ответил, что никак, почти не тренировали – тренер говорил, куда надо подать, куда, когда и кому надо вбегать, а игроки просто это исполняли.
Не может обижаться на Игнатьева – Иван даже звонил после отставки. В академии «Краснодара» поменялась селекция
– Вы проработали в основе «Краснодара» ровно три года. Помните, что говорил Галицкий в эфире «8-16», объявляя о вашем назначении?
– Честно говоря, нет.
– «Мы надеемся, что все игроки из нашей команды 99 года, с которой он работал, всей бандой ворвутся в основной состав». Вы разочарованы тем, как все получилось в итоге?
– Я очень разочарован тем, что произошло с Игнатьевым. Я доволен прогрессом Сафонова, в целом доволен развитием Шапи и Уткина. Есть Голубев, которого «Краснодар» может вернуть из «Уфы».
Конечно, нам хотелось, чтобы вся команда 1999 года рождения попала в основу, но вряд ли это было возможно. Года полтора назад была мысль оставить только самых сильных игроков основы, а обойму заполнить только молодыми. В тот момент мы впервые попали в квалификацию Лиги чемпионов и не решились. В этом году для группы нужно было пройти лишь одного соперника – тоже сделали ставку на более опытных футболистов.
Ребятам 1999 года – всего 22, еще нельзя говорить, что кто-то из них точно не заиграл. Я верю в академию «Краснодара», знаю, как ведется работа над ошибками.
Сергей Николаевич создал «Краснодар» с нуля, у нас пока нет традиций «Аякса» или «Барселоны». Конечно, в процессе происходят изменения.
– Например?
– Селекция. Раньше в основном брали щупленьких и техничных парней, сейчас добавляются быстрые игроки, сочетающие в себе мощь и технику, соответствующие современным требованиям.
Раньше старались брать парней только из Краснодарского края. Со временем поняли, что нужно пользоваться всеми ресурсами нашей огромной страны.
– Вы человек из этой системы. К чему лично вы не были готовы при взрослении воспитанников академии?
– Я не думал о деньгах и агентах, потому что никогда с этим не сталкивался. Когда молодой парень начинает получать большую зарплату, в городе его все узнают, конечно, его окружение говорит ему, что он новый Месси, а в клубе недооценивают.
Сейчас в «Краснодаре» есть два примера – Сафонов и Игнатьев. Это уже пути развития наших воспитанников, парни сами делают выбор.
Клуб всячески стремится устранить агентов – мне кажется, это абсолютно правильно. У Сафонова нет агента – сейчас он подписал отличный контракт. Те, кто подписал контракт с агентом, просто отдают ему процент с зарплаты – агенты все равно не влияют на переговоры футболиста с «Краснодаром». Зачем отдавать?
– Вы разговаривали с Игнатьевым после его ухода в «Рубин»?
– Ваня поздравил меня с рождением дочки, я ему позвонил, когда у него умерла мама.
Сейчас мне позвонил уже Ваня, мы тепло поговорили. Я не могу на него злиться, он для меня не просто футболист, он значит для меня больше.
Мне очень хочется, чтобы у него получилось, потому что по таланту Игнатьев – один из лучших нападающих России.
– Почему «Краснодар» не вернул Фомина летом 2020-го?
– В центре поля у нас были Газинский и Уткин – плюс-минус то же самое по типажу, – на них мы сделали ставку. Я искренне рад его успехам, это тоже показатель работы академии.
Слова про занятия критиков в старости – ошибка. Галицкий в футболе руководствуется логикой – пример с перестроением против 3-4-3
– Через месяц после назначения в «Краснодар» вы говорили: «Понял: несмотря на ажиотаж и жуткое давление, способен сохранять спокойствие». Можете вспомнить день, когда испытали наибольшее давление?
– На меня давила только ответственность перед президентом, когда у «Краснодара» не было результата. Сергей Николаевич мне полностью доверял, он очень многое сделал для меня, и мне не хотелось его подвести.
Я не читаю комментарии. Так что мое давление – это моя ответственность перед Галицким и нашими болельщиками. То, что я сказал после месяца работы, глобально не изменилось.
– Были случаи, когда через несколько часов после сказанного или сделанного говорили себе: «Мурад, ты перегнул, сорвался».
– Нет.
– Вообще ни разу?
– Чувствую, что у тебя есть конкретные примеры, давай.
– Осенью после поражения от «Зенита» вы сказали: «Те, кто сейчас критикуют, в старости сядут с внуками, их спросят, что они делали. А они только критиковали «Краснодар» после поражений. Это все, что останется после них».
– Да, это было неправильно, согласен.
На той пресс-конференции была еще одна неправильная фраза. Тогда я сказал, что готов оставить свой пост. Я дорожил своим постом, не могу им разбрасываться, поэтому не должен был так говорить.
Про критиков – тоже ошибка, потому что худшее, что может быть для них – это забвение.
Невозможно быть тренером РПЛ и читать все комментарии. Мне интересно читать аналитические статьи о матчах, интервью тренеров. На остальное не нужно реагировать, так что многое сознательно проходит мимо меня.
– Вы говорите, что не читаете комментарии, но до вас не могут не долетать разговоры о том, что на самом деле «Краснодар» тренировал Галицкий.
– Конечно, но я не воспринимаю их всерьез. Если команда видит, что тренер, который каждый день проводит тренировки и индивидуальные беседы, ничего не решает, начнется хаос.
Бывало, что за два-три дня до матча мы переставали общаться с Галицким. Да, он требует детальных объяснений решений, но за три года ни разу не лез в состав, не влиял на замены.
Мы обсуждали с Галицким эти разговоры – только смеялись.
– Был какой-то разговор о футболе, при котором вы поразились глубиной его знаний?
– Не скажу, что его знания – результат прочтения книг о методиках и теории футбола или глубокого анализа матчей высокого уровня.
Сергей Николаевич смотрит на футбол со стороны своего высокого интеллекта и, наверное, шахматного мышления. Он свободен от футбольных стереотипов, руководствуется только логикой.
Как-то стояли с помощниками в тренерской у макета, обсуждали, как обороняться в центре поля против соперника, играющего 3-4-3. Пришли к выводу, что для нас лучшей формацией будет 4-4-2. Тут заходит Галицкий, я спрашиваю: «Сергей Николаевич, как обороняться против 3-4-3 в этой части поля?» Он посмотрел на макет и поднял десятку вверх – то есть пришел к тем же 4-4-2, которые только что обсуждались тренерами.
***
– Лучший момент за три года в «Краснодаре»?
– Один не выделю. Победа над «Севильей» в Лиге Европы, проход «Байера», «Порту», две бронзы, проход ПАОК, победа над «Ренном». Дебюты наших воспитанников, их голы и сэйвы. Любовь и поддержка болельщиков. Это незабываемое время, насыщенное яркими событиями.
– Худший?
– Все, что происходило в 2021-м.
– Вы провели в системе «Краснодара» десять лет. Понимаю, что можете вернуться в клубную структуру, но сейчас, сразу после ухода, вам не страшно?
– Нет, потому что Сергей Николаевич сказал, что клуб всегда открыт для меня. Так что у меня есть определенное спокойствие.
Три последних года прошли в режиме нон-стоп – даже зимой на пляже я думал о том, как распланировать сборы, как изменить подготовку.
Сейчас есть время, когда я могу ни о чем не думать, побыть с семьей, попутешествовать, начать учить английский язык – это мой ближайший план.
О чем-то более конкретном смогу говорить в середине мая.
Телеграм-канал/твиттер Дорского
Мусаев в «Краснодаре»: сначала разнообразие стиля и две бронзы, итог – тотальная потерянность
Разговор Мусаева и Дорского из 2019-го
Фото: fckrasnodar.ru; globallookpress.com/Jasper Ruhe; РИА Новости/Андрей Шрамко, Владимир Астапкович, Виталий Тимкив, Алексей Филиппов, Григорий Сысоев
Источник: www.sports.ru